Конвоир шагнул в камеру, где сидела новенькая, хрупкая женщина, только что прибывшая в тюрьму. Тяжелый взгляд скользнул по её фигуре, а она, зная законы этих мест, лишь молча сжала кулаки, ожидая худшего. Он подошел ближе и, не говоря ни слова, начал снимать с себя рубаху, будто это было нечто привычное. В камере стало невыносимо тихо, лишь стук её сердца отдавался в ушах. Казалось, что весь мир замер, оставив её одну наедине с этим безысходным моментом.
Прошло несколько мучительных минут, но ей показалось, что прошла вечность. Её тело было напряжено, как натянутая струна, но она не издавала ни звука. Конвоир, всё так же молча, застегнул рубаху и бросил на неё последний взгляд. В его глазах не было ни капли сочувствия, ни намёка на человечность. Он повернулся к выходу и, не торопясь, покинул камеру, оставив её один на один с разрушающим чувством страха и пустоты.
