Глаза Кати округлились: надо же было такое заявить после всего, что она для нее сделала? Вся эта ситуация достигла точки невозврата, апогея нелепости — терпение вмиг иссякло. Все познается в сравнении? Так пусть все и познается в этом сравнении!
— Кирилл, ты когда к маме приедешь? — Катя от скопившегося напряжения топала ногой, — Я не трехжильная, уж поверь. После работы приехала сюда, убралась, сделала большую часть всей работы и приготовила. Ты забыл о нашем уговоре?
Из трубки послышалось шебуршание, словно кто-то поглубже укутывается в плед. Уже после послышался заспанный голос Кирилла, сиплый и неприятный.
— Ну, сделала? Вот и молодец. Я был занят.
— И чем же ты таким занят был? Покорял во сне горные вершины или, может, марафон там бежал? — Катя не на шутку разозлилась, ведь тело ломило от усталости за целый день.
Помощи никакой не было. Ни от матери, ни от брата. Словно пришла обслуга, которой не нужно говорить даже банальное спасибо. Но это все-таки родственники, никого ближе нет, а мама уже не может со всем домом управляться.
— Чего? Говорю же, что я занят был, не слышишь? — брат становился все раздражительнее.
— Нет, не слышу. Пока ты целый день дрыхнул, я вкалывала у мамы.
Катя от усталости рухнула на ближайший диванчик. Да и не только от усталости. Хотелось от несправедливости в жизни рвать и метать, а, может, просто расплакаться. Каждую неделю, каждый день она приезжает помогать матери. Брату же откровенно плевать: он только и делает, что обирает ее до последней нитки.
Кириллу всегда доставалось гораздо больше любви, ведь всегда мама думала, что мужчиной вырастет, кормильцем, будет ее содержать. А Катя стала, так сказать, нянькой. Вся имеющая забота, все имеющееся время у матери безысключительно шли брату: помогала уроки ему делать, покупала все самое лучшее и новое, баловала… А о Кате забыли все. Но выросла она при этом с теплыми чувствами к родне. Маму тянула, деньги ей давала, по дому все делала. А квартира старая, советская еще, — внутри все за пару дней покрывается слоем пыли.
В общем, не туда мама Кирилла и Кати вкладывала свою любовь. Она должна была делить между детьми поровну, но, увы, не делила.
— Все, не приставай. Я, между прочим, работу активно ищу… — брат весьма недовольно вздохнул.
— Ты ее уже год ищешь, — терпение было на исходе, — Снова тебе повторю свое предупреждение. Не смей больше брать деньги у мамы. Ей не хватает на самое необходимое.
Кирилл сидел молчком, только изредка поддакивая своим неприятным голоском. Вроде взрослый лоб, а так и живет за счет матери. А та ему жертвенно отдает все деньги, которые отправляла Катя, и всю пенсию. Брат жил, не тужил в арендованной квартире и с вечными вечеринками.
Послышались гудки. Кирилл положил трубку. Катя собралась было запульнуть телефон прямиком в стену с узорчатыми обоями, да пожалела потраченных денег. В комнату спустя пару минут вошла мать:
— Ты что там Кирюше-то наговорила? — Елена Васильевна казалась больше опечаленной, чем злой, — Он мне звонил, плакался…
Как Катя и думала. Стоит брату хоть слово сказать — все матери тут же доложит. Не может же как мужчина сам со всем разобраться, взять ответственность за свои действия, признать вину… Нет, решение у него всегда одно — мамочка!
— Ты, скажи, сколько ему денег отдала? Небось скоро и продукты из холодильника начнёшь посылать…
Катя взглянула на мать, а та резко отвела взгляд. Право, как маленький ребенок, за которым глаз да глаз.
— Ну, понимаешь, брату твоему кушать даже нечего. Работодатели не хотят принимать каждый раз из-за надуманных причин.
— Причины не надуманы. Он просто на собеседования не ходит, все ищет идеальный вариант для такого «ценного» кадра, — Катя грустно усмехнулась, понимания, что Елена Васильевна ни в жизнь ей не поверит. Настолько уж она боготворит сыночка.
— Тебе лишь бы оклеветать да показаться лучше. Устроилась на первую попавшуюся работу с нищенской зарплатой и радуется.
— Ну, я, между прочим, обеспечиваю себя, тебя, так и ещё Кирилла умудряюсь.
Мать разочарованно вздохнула и села в кресло. Разными передачами загорелся телевизор, Елена Васильевна молча щелкала пультом, показательно вскинув брови.
— Мам.
Женщина продолжала держать оборону.
— Мам!
— Да чего тебе? — делая одолжение ответила Елена.
Катя отвела взгляд, постепенно осознавая положение. Из обиды мать всегда было сложно вытянуть, оттаивала она лишь через неделю или несколько.
— Мам, на что ты вообще обиделась? Почему никогда не обижаешься на Кирилла, который только и делает, что деньги из тебя тянет?
— Кирилл твой брат. Как ты можешь обвинять своего родного братика? — пыталась пристыдить Катю Елена.
Девушка не смогла выдержать беспочвенных обвинений. Сначала делаешь все, а в ответ получаешь хуже, чем ничего. Зарплата у Кати не резиновая, на себе она всегда старается экономить, урезать большинство трат, лишний раз никуда и не сходит.
Девушка от обиды сжала губы и встала с просторного дивана, обитого жаккардом. Сейчас стоило просто выпустить пар где-нибудь на улице. Походить, подышать свежим воздухом. Может, даже пройтись до ближайшего парка. Катя живенько собралась, сухо попрощалась и выскочила за дверь.
От матери так «спасибо» или «пока» и не услышала. Слишком она увлечена передачей по первому каналу. Точно не до дочери сейчас.
А ведь Катя даже личную жизнь построить не могла. Точнее, не было времени. Приходилось впахивать, брать дополнительные смены, только чтобы обеспечить Елену Васильевну. Да ладно бы только ее: пенсию хотя бы она получала. Но все деньги-то отдает безработному нахлебнику сыну! Это точно не могло не злить. Вспомнить только, как Катя вообще узнала об этой афере века… Кирилл-то припеваючи живет. В съемном жилье, без работы, получая деньги от матери просто за красивые глазки.
Катя решила, что так дело дальше продолжаться не может. По возвращению к себе домой, она без сил рухнула на кровать, предварительно искупавшись, оставив все размышления на завтрашний выходной день.
Как оказалось, зря, ведь девушку разбудил настойчивый телефонный звонок. Пыталась игнорировать, снова заснуть, но, осознав, что спокойно пожить ей не дадут, подняла трубку:
— Да? — сонный голос раздражительно рявкнул в трубку.
— Ой, дочка, я тебя разбудила? Доброе утро, — мать на другом конце линии вся светилась от счастья, это было слышно даже в голосе.
— Что? — Катя все еще не могла нормально соображать, ей хотелось только спать, а не болтать с кем-то по телефону.
— Да вот, новость тут одна. Приезжай скорей!
Послышались пищащие гудки. Всегда Елена Васильевна любила заинтриговать, чтобы побыстрее к ней лично приехали. Вернее, приехала, ведь Кирилл редко навещал мать.
Катя закатила глаза, но начала сборы. Спустя буквально пару десятков минут, она была в полной готовности выдвигаться. Город рассекла за считанные пол часа.
— Мам, что случилось? — Катя вошла в квартиру, где в коридоре ее встречала слишком радостная мать, — Ты просила срочно приехать. Зачем?
Все казалось очень подозрительным: Кирилл перестал окусываться, Елена Васильевна отпустила свою великую обиду. Девушке просто хотелось узнать, в чем все-таки дело, но всем нутром чуяла, что оно тут неладно.
Катя стояла в проходе и ждала ответа. Даже не разулась, внутрь тоже не прошла. Было ясно и четко видно, что ей нужны ответы. Но мать молчала, опиралась то на одну ногу, то на другую, потирая руки и расправляя складки на домашнем халате, который Катя купила ей на один из праздников.
Воцарилась напряженная атмосфера, никто не хотел ни первым начинать разговор, ни восстановить зрительный контакт. Однако, Елена Васильевна осознала, что деваться некуда. Рано или поздно Катя должна была узнать.
— Доча, я переписала квартиру на брата, ты должна сделать в ней ремонт за свой счет — Заявила мать
Как и ожидалось, дочь оторопела. Она щурилась, слегка вертела головой, сводила брови, все пыталась понять, не шуткой ли были эти слова. Или мать правда думала, что Катя с радостью в глазах и вывернутыми карманами согласится на такое «заманчивое» предложение? И это-то после всего, что Кирилл, и что дочь для нее сделали? Первый как липку обирал, а вторая пыталась быть хорошей дочкой: деньгами помогала, в делах домашних. Почему награда так неравноценна? Может, сын снова что-то матери наплел?
Он это дело любил. То у него со здоровьем неладно, то срочно-срочно нужны деньги, а в какие-то дни Кирилл вообще «голодал», словно жил в стране третьего мира.
— Что прости? — с нервным смешком вырвался и уточняющий вопрос.
Катя, быть может, и восприняла бы эту новость нормально, не стала бы ничего высказывать, если бы не вторая часть. У Кирилла лапки или слишком нежные руки, чтобы самому себе сделать ремонт, раз этого так хочет?
— Сказала же. Я к тебе перееду, а сыночка тут поселится. Страшные у него долги по квартире той съемной: все владельцы виноваты. Змеи одни кругом.
Мать, вздыхая, все причитала, хаяла всех и всюду, но один Кирюша у нее оказался золотцем. С самого детства он был у нее чист и невинен, прямо ангел воплоти. Но в реальности, в отличие от фантазий Елены Васильевны, Кирилл был хулиганом и транжирой.
— Мам, ты вообще понимаешь, какое решение принимаешь? — Катя недоумевающе посмотрела на мать. А она вся трепетала от такого жеста доброй воли со своей стороны.
— Кириллу тоже жить где-то надо, почему ты о других не думаешь?
— Если ты так любишь жертвенность, так жертвуй, но меня в это все не втягивай. Я устала уже быть примерной дочкой, не получая взамен даже простой благодарности.
Катя больше терпеть не могла. Это ей, получается, надо тесниться с матерью в своей однушке, пока брат будет с удовольствием жить в большой отремонтированной квартире? Ну уж нет.
Девушка продолжила высказывать томившееся на душе:
— «Кирюша» твой в жизни тебе ни разу не помог. Если бы не я, ты бы ему так же всю свою пенсию отдавала и жила бы в подъезде?
— Он твой брат! — видимо, единственный аргумент в пользу Кирилла засел у Елены Васильевны в голове, — Как же я могу бросить сына на произвол судьбы? Большой город — место страшное и непредсказуемое.
— Он уже давно не маленький мальчик, и ему стоит самому научиться решать свои проблемы, ты так не думаешь? Мне пришлось повзрослеть еще до совершеннолетия, ведь деньги все тратил на себя Кирилл, а я нам на хлеб зарабатывала. Этого всего ты не помнишь? Или, может, из головы вылетело?
— Перестань пререкаться, — мать вновь перешла в оборону, показывая всем своим видом страшную обиду.
Катя лишь разочарованно посмотрела на женщину и вышла из квартиры, без грохота захлопнув дверь: маму она все же любила. Естественно, она же мать. Пусть большая часть внимания шла брату, но и о ней же не забывала.
На звонки в эту неделю не отвечала, как и в следующую. Раз ее не ценили, так пусть все познается в сравнении. Кирилла из квартиры выгоняют за долги, похоже, переберется он жить к матери, и пусть сами разбираются. Свое Катя отпахала.
— Катя! Ты почему на звонки не отвечаешь, трубки никогда не берешь? — брат сорвался на крик, стоило его сестре принять вызов и прислонить телефон к уху, — Ты вообще не понимаешь, какого мне?
— Прекрасно понимаю. Не кричи так, я прекрасно тебя слышу, — девушка преспокойно ответила, между делом медленно потягивая горячий чай.
— О-о. То есть, я должен быть этому рад? Я тут едва концы с концами свожу, где деньги? — требовательно заявил Кирилл.
—Какие еще деньги? Я уже достаточно отсылала в прошлом месяце, должно было хватить на хорошую жизнь. Или ты все потратил?
— Конечно я все потратил. Иначе как мне прикажешь жить? И еще. Тут тесно.
— И что мне сделать? С бубном сплясать, чтобы ты устроился на работу и переехал?
— Сними мне квартиру, — брат оказался более избалованным, чем прежде думала Катя.
— А пентхаус тебе, случаем, не снять? Перетерпишь, зато хоть за ум возьмешься. Не забудь постирать, кстати.
Кирилл замолчал на пару секунд, вспоминая, где же стоит стиральная машинка.
— Так ее ж нет.
— Ого! Правда?
Брат изо всех сил сжал телефон, совсем потеряв всякое терпения от злорадства сестры:
— Ты специально, да?
— Ни в коем случае. Ты ведь помнишь, как она сломалась, а вместо покупки новой мама отослала все деньги тебе. Видимо, в надежде, что это ты ей новую стиралку купишь.
— Перестать тыкать мне уже этим. Все!
Разумеется, Кирилл тут же сбросил. А вот Катя осталась в гордом одиночестве, спокойно допивать свой напиток. Чувствовала она, что вышла полнейшей победительницей из всей этой ситуации. Хоть брат еще названивал множество раз, но Катя таких скандалов больше не допускала. Не можешь сказать спокойно — прощай.
